Время не знает жалости - Страница 61

– Аля, ты должна понять… – Тим тоже отставил чашку и опустил голову. – Я люблю тебя. И все, что сделал, – только чтобы защитить. Ты не знаешь, с кем связалась. А я узнал.

– И с кем же?

Я постаралась пропустить мимо ушей его слова о любви.

– Твой Эд – не человек, как ты и говорила. Монстр, чудовище. Сущность из другого мира.

– Думаешь, я не знала?

Тим округлил глаза.

– Только есть одно «но», Тим. – Я смотрела на нас словно со стороны. – Я люблю Эда. Он для меня все. Да, я его оттолкнула. Глупая была, не поняла. Теперь понимаю. Но уже поздно. Хотя это не значит, что сдамся. Просто скажи, где взял кулон.

– Есть такое общество. «Кассиопея». Там встретил парня по имени Лесс. Он и дал кулон.

– Как ты вообще на них вышел?

– Не знаю, – пожал плечами Тим. – Словно кто-то подсказал. Знаешь, так бывает. Думаешь о чем-то, думаешь, а потом бац! – и вот он, ответ. А что случилось? Кулон подействовал?

Я встала и пошла к двери. Побоялась, что устрою безобразный скандал, вцеплюсь в лицо. Поведу себя как истеричка, которой стала в последнее время. Нет, ничего этого больше не будет. Никаких слез и истерик. Надо найти Эда, потому что… надо. Если для этого придется поехать в «Кассиопею» – поеду. Перевернуть мир – переверну. Стоп! «Кассиопея»! Не о ней ли говорил Ваня? Про общество на Краснофлотской, которое стремится уничтожить Эда? Надо их навестить. Но самой?

Как же не хватало Кира! С той минуты, как Эд исчез, я не могла его дозваться. И догадывалась почему. Нет Эда – нет контракта. А если нет контракта, Кир… Господи, не дай ему умереть!

Я знала, в какой больнице находится физическое тело друга. Сначала хотела позвонить, но потом поняла – надо ехать. Только решила начать с Тима, отложить неизбежность на потом. С Тимом все выяснила. И теперь поймала такси, чтобы добраться на другой конец города, в частную клинику. Которую, как догадывалась, оплатил Эд, потому что Кир успел профукать все, что можно.

Такси ехало невыносимо медленно. Или наоборот, слишком быстро. Я должна знать, что случилось с Киром. И не желаю этого знать. За окнами плыл город – серый, угрюмый, чужой. Где-то там рушились и создавались жизни. А я сидела здесь, в душном салоне, и боялась услышать, что мой единственный друг мертв. Больше чем друг. Брат. Человек, который разделил со мной весь ужас последних дней. Ему самому требовалась помощь и поддержка. Но вместо этого он постоянно поддерживал меня. Кир, братишка, родной. У него никого не осталось на этом свете, и он не жаловался. Нашел в себе силы жить.

Полчаса спустя я входила в больничный холл. Высади меня таксист где-то за городом – я бы не заметила, потому что думала только о Кире. А сейчас не замечала, как выглядит место, где оказалась. Подошла к дежурной в светло-голубом халатике.

– Добрый вечер. Простите, очень нужно узнать о состоянии Кирилла Игнатова.

– Игнатова? – дежурная сместила на нос совиные очки. – А вы кто ему будете?

– Сестра. Двоюродная. Только что приехала. Долгое время с ним связи не было, а потом узнала, что в него стреляли, – врала как по нотам. И когда только научилась? – Скажите, как он?

– Документы, – потребовала медсестра.

Я протянула паспорт. Сестра-то двоюродная. Что там можно найти?

– А, меня о вас предупреждали. – прищуренный взгляд стал мягче. – Только поздно уже, приходите завтра.

– Я только с самолета! Пожалуйста! – надавила на жалость я.

– Ну хорошо, – вздохнула та. – Тем более новости хорошие. Очнулся ваш Игнатов. Доктора только руками разводят. Говорят, быстро идет на поправку. Скоро выпишут. Редкий случай. Обычно после комы знаете, сколько восстанавливаются? Если вообще восстанавливаются.

Сердце радостно застучало.

– А можно его увидеть? Одним глазочком!

– Эх, молодежь… Ладно. Раз уж тот парень лично о тебе предупреждал, пойдем.

«Тот парень». Эд. Он был здесь, позаботился, чтобы я, если что, смогла увидеть Кирилла. Все предусмотрел.

Мы поднялись на второй этаж. Целый ряд палат, за каждой из которых – боль и страх, чьи-то надежды и мечты о выздоровлении. Всегда ненавидела больницы, но сейчас здесь ждал тот, кто мне дорог. И я должна быть рядом.

– Ненадолго, – предупредила дежурная, указывая на палату под номером «восемнадцать». – Пять минут, не больше. Я предупрежу девчонок.

– Конечно, – заверила ее и нырнула в палату.

Здесь стояла только одна койка. Кир лежал, закрыв глаза. Бледный как мел. Исхудавший. Но живой. И будет жить, потому что Эд обещал. Я присела на стул возле койки. Скользнула взглядом по трубкам, тянувшимся к телу Кира, показателям приборов. Погладила по плечу.

Он открыл глаза. И вдруг улыбнулся – устало, одними уголками губ.

– Алька, это ты, – прошептал едва слышно. – Тяжело, Аль. Так тяжело.

– Я знаю, – прикоснулась к коротко остриженным волосам. – Ничего, Кирюш. Пройдет. Скоро поправишься, бегать будешь. Врачи говорят, быстро идешь на поправку.

– А Эд? Год же еще не прошел.

– Эд вернулся в свой мир, – отвела взгляд. – Но я его найду. Обязательно. Ты отдыхай, Кир.

– Ты еще придешь? – вцепился в мою руку парень.

– Конечно. Каждый день буду приходить. Спрошу завтра у врача, что тебе можно. Куплю что-нибудь вкусненькое. А то ты долго на одних уколах не протянешь. Прорвемся.

Кир едва заметно кивнул и закрыл глаза. Устал. Я поднялась и тихо вышла. На сердце стало легче. Кир со мной. Уже не так страшно. Вдвоем мы точно справимся. Скорее бы он выздоровел!

Если бы не позднее время, поехала бы в «Кассиопею» сразу из больницы. Но кто там будет сейчас? Надо вернуться домой. И в то же время – не хотелось. В «Комету»? Как там все без Эда? Надо проследить до его возвращения.